Подобное самоубеждение приводит к тому, что картина мира клиента сужается, в ней остается проблемная ситуация, интенсивный болезненный опыт, а все многообразие других элементов личности оказывается отсеченным. Получается, что пространство внутренних ресурсов недоступно страдающему человеку. И здесь возникает парадоксальная ситуация: чтобы человек мог вернуться к своим ресурсам, ему необходимо обратиться к своей боли — к тем интенсивным переживаниям, которые воспринимаются им как мучительные и заставляют искать помощи. По словам Дж. Бьюдженталя, «эти страхи могут как раз быть единственным, реальным контактом, который у него сейчас остался с его потерянным субъективным центром».
Получается, что тяжелые переживания являются единственным путем человека к самому себе. Более того, они заявляют о тех частях личности, которые стремятся к реализации».
«Получается, что в период между сессиями она сама проделала определенную работу. Это соответствует представлениям Карла Роджерса, который говорил, что изменения происходят в период между сессиями. Можно также вспомнить Милтона Эриксона, который рекомендовал клиентам длительные (не менее 1,5 часа) одинокие прогулки после каждой сессии».
«Человеческие страдания не суммируются, они всегда единичны. Если в больничной палате находятся трое больных, нелепо считать, что боли было бы втрое меньше, если
бы там находился только один пациент. Кл. Льюис говорит, что, когда человек достигает максимума страданий, в этот миг достигается максимум страданий, возможных во вселенной, — страдания не суммируются. Они единичны, и это единичное больше общего, так как содержит в себе общее.
Поэтому психотерапия всегда единична, консультирование всегда единично, и это влечет за собой своего рода трансформацию этического, этический парадокс».
С. Левин (S. Levine, 1992) так описывает природу сострадания: «Когда ваш страх соприкасается с чьей-нибудь болью, он превращается в жалость. Когда ваша любовь соприкасается с чьей-то болью, она становится состраданием»
1. ! | 1 | (100%) | |
Всего: | 1 |