«В СССР частной практики не было, но существовали экспериментальные лаборатории (патопсихология не лечит шизофрению, зато может ее «доказать» через научный опыт).
Ставились разные задачи: в одном случае — лечить, в другом — исследовать механизмы психики объективными методами.
Сложилась традиция «автономного» обучения: клинические психологи получают знания отдельно от медиков, и отношения между ними крайне сложные. Психиатрам строго-настрого запрещают «психологизировать» еще в институте, а психологи плохо понимают психиатрию.
Также у нас в стране мало психиатров, владеющих психотерапией, более того — устоялось мнение, что один человек не может таблетки выписывать и заниматься подобной практикой. В США, однако, такое встречается довольно часто благодаря другой системе образования.
Студентов на психфаках учат проводить психологические исследования: строить гипотезы в рамках той или иной теории, выбирать объект, методы, подходящий математический аппарат для статистической обработки и т. д.
Выпускники психфаков (равно как и их преподаватели-профессора) довольно смутно представляют себе, что делать, если человек обратился с проблемой психологического характера.
Чтобы заниматься психотерапевтической практикой, необходимо пройти долгое и отдельное обучение. При этом в России оно устроено так же, как и в других странах: разные школы, несколько ступеней, длительная индивидуальная терапия, сертификация и поддержание связей в профессиональном сообществе.
Этот процесс, действительно, весьма специфичен — по сравнению, например, с той же медициной. Фактически такой специалист учится только одному — использовать свой психический аппарат для помощи другому человеку с его психическим аппаратом. Хирург, получая знания и навыки, не режет/зашивает себе руки и ноги, а психотерапевт только этим и занимается».