Внутренняя мизогиния
Анна Топилина:
В этот раз влетаю с длиннющей феминистической колонкой о внутренней мизогинии и о том, почему именно женщины так часто оскорбляют, шеймят и унижают других женщин. И почему это тоже - продукт патриархального общества.

www.psychologies.ru/standpoint/vrag-vnutri-jens...

Враг внутри: женщины, которые ненавидят женщин
Они показывают на женщин пальцем. Обвиняют во всех смертных грехах. Шеймят. Заставляют сомневаться в себе. Можно предположить, что под местоимением «они» подразумеваются мужчины, но нет. Речь о женщинах, которые становятся злейшими врагами друг для друга. О том, почему так происходит, рассказывает культуролог и феминистка Анна Топилина.
читать дальше
В дискуссиях о женских правах, феминизме и дискриминации очень часто встречается один и тот же аргумент: «меня никогда не обижали мужчины, всю критику и ненависть в моей жизни транслировали женщины и только женщины». Этот аргумент часто загоняет дискуссию в тупик, ведь его очень сложно оспорить.

Во-первых, у большинства из нас и правда есть подобный опыт: именно другие женщины рассказывали нам, что мы «сами виноваты» в сексуальном насилии, именно другие женщины жестко критиковали и стыдили нас за внешность, сексуальное поведение, «неудовлетворительное» родительство и тому подобное.

Во-вторых, этот аргумент на первый взгляд подрывает саму основу феминистической платформы. Если женщины сами угнетают друг друга, зачем столько говорить о патриархате и дискриминации? При чем здесь вообще мужчины?

Однако все не так просто, и из этого замкнутого круга есть выход. Да, женщины действительно яростно критикуют и «топят» друг друга, часто — куда безжалостней, чем это когда-либо могли сделать мужчины. Проблема в том, что корни этого явления лежат совсем не в «природной» склочной натуре женского пола, не в «бабской зависти» и неумении сотрудничать и поддерживать друг друга.

Женская конкуренция — явление комплексное, и коренится оно во все тех же патриархальных структурах, о которых так много говорят феминистки. Давайте попробуем разобраться, почему именно женщины жестче всего критикуют деятельность, поведение и внешность других женщин.

Начнем с самого начала. Хотим мы этого или нет, но все мы выросли в обществе, пропитанном патриархальными структурами и ценностями. Что такое патриархальные ценности? Нет, это не только представление о том, что основа общества — это крепкая семейная ячейка, состоящая из красивой мамы, умного папы и трех розовощеких малышей.

Ключевая идея патриархальной системы — четкое разделение общества на две категории, «мужчин» и «женщин», где каждой из категорий присваивается определенный набор качеств. Эти две категории не равноценны, а иерархически ранжированы. Это означает, что одной из них присвоен более высокий статус, и благодаря этому она владеет большим количеством ресурсов. В этой структуре мужчина — это «нормальный вариант человека», тогда как женщина конструируется от противного — как что-то прямо противоположное мужчине, как Другой.

Если мужчина логичен и рационален, женщина — нелогична и эмоциональна. Если мужчина решителен, активен и смел, женщина — импульсивна, пассивна и слаба. Если мужчина может быть чуть красивее обезьяны, женщина обязана в любой ситуации «украшать собой мир». Все мы хорошо знакомы с этими стереотипами. Эта схема работает и в обратную сторону: как только определенное качество или вид деятельности начинает ассоциироваться со сферой «женского», оно резко теряет свою ценность.

Так у материнства и заботы о слабых более низкий статус, чем у «настоящей работы» в обществе и за деньги. Так женская дружба — глупый щебет и козни, тогда как мужская — настоящая и глубокая связь, кровное братство. Так «чувствительность и эмоциональность» воспринимается как что-то жалкое и излишнее, тогда как «рациональность и логика» — как похвальные и желанные качества.

Уже по этим стереотипам становится понятно, что патриархальное общество пропитано презрением и даже ненавистью к женщинам (мизогинией), причем эта ненависть редко вербализируется в прямые послания, например, «женщина — не человек», «женщиной быть плохо», «женщина хуже мужчины».

Опасность мизогинии в том, что она почти невидима. С самого рождения она окружает нас, как туман, который невозможно ухватить или пощупать, но который тем не менее оказывает на нас влияние. Вся наша информационная среда, от продуктов массовой культуры до бытовых мудростей и особенностей самого языка, пропитана недвусмысленным посланием: «женщина — человек второго сорта», женщиной быть невыгодно и нежелательно. Будь, как мужчина.

Все это усугубляется тем, что общество также объясняет нам, что определенные качества даны нам «по рождению» и не подлежат изменению. Например, пресловутые мужские ум и рациональность считаются чем-то природным и естественным, прямо привязанным к конфигурации половых органов. Попросту: нет пениса — нет ума или, например, склонности к точным наукам.

Именно так мы, женщины, узнаем, что не можем соперничать с мужчинами, хотя бы потому что в этом соперничестве мы со старта обречены на поражение. Единственное, что мы можем сделать, чтобы хоть как-то повысить свой статус и улучшить стартовые условия, — это интернализировать, присвоить эту структурную ненависть и презрение, возненавидеть себя и своих сестер и начать конкурировать с ними за место под солнцем.

Интернализированная мизогиния — присвоенная ненависть к другим женщинам и самим себе — может находить разные выходы. Она может выражаться через вполне невинные утверждения вроде «я не такая, как другие женщины» (читай: я рациональна, умна и пытаюсь всеми силами вырваться из навязанной мне гендерной роли, карабкаясь по головам других женщин) и «я дружу только с мужчинами» (читай: общение с мужчинами в положительную сторону отличается от общения с женщинами, оно ценнее), так и через прямую критику и вражду.

К тому же очень часто критика и ненависть, обращенная на других женщин, обладает привкусом «мести» и «бабовщины»: выместить на слабом все те обиды, которые причинили сильные. Так женщина, уже вырастившая собственных детей, охотно «возмещает» все свои обиды на «салагах», у которых пока недостаточно опыта и ресурсов для того, чтобы сопротивляться.

На постсоветском пространстве эта проблема усугубляется еще и навязанной идеей о постоянном дефиците мужчин в комбинации с представлениями о том, что женщина не может быть счастливой вне гетеросексуального партнерства. На дворе XXI век, но идея о том, что «на десять девчонок по статистике девять ребят», все еще крепко сидит в коллективном бессознательном и придает еще больше веса мужскому одобрению.

Ценность мужчины в условиях пусть выдуманного, но дефицита неоправданно высока, и женщины живут в постоянной атмосфере жаркой конкуренции за мужское внимание и одобрение. А конкуренция за ограниченный ресурс, к сожалению, не располагает к взаимоподдержке и сестринству.

Итак, женская конкуренция — это попытка вырвать у мужского мира чуть больше одобрения, ресурсов и статуса, чем нам положено «по рождению». Но действительно ли эта стратегия работает на благо женщин? К сожалению, нет, хотя бы потому что в ней есть одно глубокое внутреннее противоречие.

Критикуя других женщин, мы, с одной стороны, пытаемся вырваться из навязанных нам гендерных ограничений и доказать свою непринадлежность к категории женщин, пустых и глупых существ — ведь мы не такие! С другой стороны, карабкаясь по головам, мы одновременно пытаемся доказать, что мы-то как раз хорошие и правильные женщины, не то что некоторые. Мы достаточно красивые (худые, ухоженные), мы хорошие матери (жены, невестки), мы умеем играть по правилам — мы лучшие из женщин. Возьмите нас в свой клуб.

Но, к сожалению, мужской мир не спешит принимать в свой клуб ни «обычных женщин», ни «женщин Шредингера», которые утверждают свою одновременную принадлежность и непринадлежность к определенной категории. Мужскому миру хорошо и без нас. Именно поэтому единственная стратегия выживания и успеха, работающая для женщин, — тщательная прополка головы от сорняков интернализированной мизогинии и поддержка сестринства, женского сообщества, свободного от критики и конкуренции. (с) Анна Топилина

Об авторе
Анна Топилина — культуролог, социальная работница, переводчица и феминистка. Живет в Швеции.

Ты видишь только то, что хочешь видеть - в общем, это ты проблемный!
Есть ну очень популярная идея о том, что человек видит только то, что он хочет видеть. Причем в ее основе лежит вполне достоверный факт об избирательности нашего внимания, подмеченный еще в конце XIX века американским психологом и философом Уильямом Джеймсом (он это называл, если мне не изменяет память, «релевантностью внутреннего содержания и наблюдаемых внешних феноменов»).

Однако, попав в массы, этот факт – как всегда водится в таких случаях – упростился до крайности и приобрел законченно-примитивную форму, отраженную в названии. Ключевое слово – «только». Если бы все было так просто, то обучение было бы невозможно. И восприятие нового тоже. И признание ошибок с их исправлением – тоже. И сам феномен осознания чего-либо (что подразумевает способность взглянуть на ситуацию с новой точки зрения) – тоже.

Ведь мы видим ТОЛЬКО то, что хотим видеть, верно? В общем, если вы видите где-то грязь – ну, вы поняли, «свинья везде грязь найдет». И предметом обсуждения станет не грязь (факты, процессы, феномены…). А свинья, то есть вы.
читать дальшеНемного удивительным для меня является то, что эту мысль полюбили не только манипуляторы самых разных мастей (о них – чуть ниже), но и психологи. Правда, психологи, как люди иногда «продвинутые», используют более изощренные формы, чем про свинью. Например, в собственном фэйсбуке в ответ на замечания про царящую атмосферу ненависти в современной России я получил два комментария от коллег:
- Да нет никакой такой атмосферы, телевизор надо меньше смотреть
- По поводу "атмосферы вокруг" рискну напомнить, что человек видит вокруг себя то, что хочет и может видеть. Оно такое даже натуральным образом притягивается к нему и кучкуется вокруг него. Так что, считаю, первое, чем должен заняться человек при "ощущении атмосферы" - это пристально и по возможности непредвзято посмотреть на себя самого.

Оба комментария – с разной степени изящества – отрицают адекватность восприятия автора, и переводят разговор на его личностные особенности (разумеется, нехорошие особенности). Здесь есть один очень важный момент, отделяющий манипуляцию от простого несогласия (в конце концов, любой человек может быть неправ и ошибаться в своем восприятии). При простом несогласии так и говорят: «я с тобой не согласен, у меня другое видение ситуации/ощущение атмосферы» - речь идет о самом себе, о своем мире и своем видении.

Становится возможным контакт двух людей или, по крайней мере, знакомство двух картин мира. При «пристально посмотри на себя самого» контакт двух равноценных «Я» невозможен, одно из них по условиям ситуации – неадекватно. Еще один прекрасный комментарий в том же стиле. Если вы натыкаетесь в ЖЖ или какой-либо социальной сети на оскорбления или какие-нибудь явно не нравящиеся вам вещи, и об этом говорите, то вполне можете получить что-то вроде этого: Интересно, по каким виртуальным трущобам надо лазать, чтобы натыкаться на эти оскорбления. Я вот на них не натыкаюсь, проскакивают мимо внимания, а может, и нету их. Но признаю, зато я не испытываю эмоций праведного гнева на оскорбляющих. Может, стоит поискать помои, чтоб побеситься всласть тоже?

В общем, идея понятна: если ты говоришь о чем-то, чего не видит, не хочет видеть или чему не придает значения другой, то это свидетельствует не о разнице взглядов, а о том, что с тобой лично что-то не так. Этой идее (и соответствующим манипуляциям) уже было дано конкретное название – «газлайтинг». Название мне очень не нравится, начиная с того, что даже его перевод с английского ничего не даст вам в плане понимания феномена (в отличие от еще одного нелюбимого много термина «виктимблейминг»). Это слово происходит от названия голливудского фильма, «Gaslight», в котором отображена данная манипуляция. В интернете она встречается в довольно мягких вариантах, а вот в реальных межличностных отношениях часто превращает жизнь в ад.

Два основных признака «газлайтинга» - это

а) сомнение в адекватности собеседника
б) отрицание того, что важно для собеседника (фактов или чувств).

Нередко доходит вплоть до идеи, что собеседник психически ненормален. Я встречался с ситуациями, в которых родители, в ответ на попытки своих детей донести до них свои претензии, прямо начинали сомневаться в их психическом состоянии. «Мама, ты била меня!» - «Этого не было. Ты выдумываешь». Дети, доведенные до отчаяния полным отрицанием родителями их жестокости, невнимания, игнорирования, могут начать злиться и даже кричать, и тут же манипуляторы включают вторую часть: «Слушай, меня пугает твое состояние. Ты ненормальная. Иди, проверься у психиатра».

При газлайтинге есть две основные фигуры: «Адекватный» («Нормальный») и «Ненормальный» («Неадекват»). «Адекватный» вместо того, чтобы прислушиваться к словам «Ненормального» (не обязательно соглашаться, кстати), с порога их отвергает – ну чего путного может сказать эта «истеричка», «ненормальная» и так далее? Очень часто в эту игру играют мужчины по отношению к женщине. Если мужчина боится сильных эмоций, то те, кто их выражает, нередко автоматически записываются в «Неадекваты».

Вспоминаю услышанные в маршрутке слова одного молодого человека, громко сказанные в мобильник: «Вот если бы ты не психовала, то проблемы бы и не было. Контролируй себя, вот и все – и тогда все будет хорошо». Похоже, что в картинке этого молодого человека есть только «психующая подруга», а причины ее «психоза» - исключительно в ней самой, а не в его игнорировании. «Не было такого», «ты выдумываешь», «ты все неправильно понимаешь» - частые слова в арсенале «Адекватного», у которого есть монополия на «правильное понимание».

Психологически «подкованные» любят бросаться «это все твои проекции» (о том, что проекции могут быть адекватными, забывается напрочь) или «эти твои эмоции из-за того, что ты недостаточно проработал свои проблемы с психологом» (о том, что даже «чрезмерная» эмоциональная реакция не означает отсутствия проблемы, ее вызывающей – тоже забывается). Иногда встречается полное отсутствие реакции на слова другого. Просто выслушал – и все. Встал и пошел заниматься своими делами. В конечном итоге человек, назначенный на роль «Ненормального», действительно может начать думать, что с ним что-то не в порядке, ощущать себя надоедливыми, истеричными, слишком наглыми и так далее.

У меня были ситуации, когда клиенты постоянно спрашивали меня «а эта моя реакция – это вообще нормально?», а потом в их семейной истории обнаруживались близкие, которые любили говорить в адрес клиентов «это какой-то неадекват», «нервы подлечи!» или «доченька, выпей валерьяночки, а то ты что-то разнервничалась» («доченька» только что узнала, что мама все ее собственные деньги отдала любовнику). «Адекватному» не обязательно быть жестко-игнорирующим, он может быть «понимающим», «сочувствующим» - например, в ответ на недовольство жены отвечать «я понимаю тебя, ты в депрессии, поэтому так и говоришь. Отдохни, пожалуйста, и сходи к психиатру, я готов оплатить любые расходы».

Есть несколько типичных вариантов обесценивания и игнорирования, которые используются при газлайтинге:
- «Тебя это волнует – тебе и решать». Проблема у того, кто начал разговор о проблеме. Ему/ей и разбираться. Если меня лично все устраивает – я ничего делать не буду. Проблемы индейцев шерифа не волнуют.
- «Всегда некстати». Когда бы партнер не подходил для разговора по душам, это всегда оказывается некстати, неуместным и «не сейчас».
- «Я принял/а к сведению».
В ответ на длинное эмоциональное послание и обращение – краткое «ок, я подумаю», «приняла к сведению» или «хорошо». И все – после этого никаких последствий.
- «Настоящий/ая мужик/женщина себя так не ведет». То есть был бы ты получше/другим – проблемы бы вообще не было. Работай над собой, расти!
- «Я понимаю, как тебе плохо». Вместо обсуждения конкретных вопросов – непрошенные жалость и сочувствие с игнорированием того, о чем говорилось.
Мужчины любят все недовольство женщин сваливать на ПМС.
- «Ты видишь только то, что хочешь видеть». По сути это – встречное обвинение, перевод разговора с предмета на личностные недостатки.
- Ты хочешь поставить под удар наши отношения?" Намек на то, что попытки что-то прояснить приведут к ухудшению того, что есть сейчас. При этом виновник/виновница уже определены, "я ж предупреждал!" Есть смягченный вариант газлайтинга, встречающийся даже чаще: «ну, что-то есть, однако ты все явно преувеличиваешь из-за того, что у тебя…».

Как быть в таких ситуациях, если вас явно записывают в "Ненормальные"? Для начала: если вы в постоянных отношениях с кем-то начинаете чувствовать себя «неправильными», истеричными, раздерганными (на фоне ослепительно сияющих «Адекватов») – вы втянулись в эту манипуляцию, сущность которой – обелить манипулятора, спроецировать на вас все его недостатки. Важно помнить еще несколько моментов. Есть разница между игнорированием с обесцениванием и аргументированным несогласием. Другой человек имеет полное право не разделять наше видение отношений или ситуации, но – не связывая наше видение с нашими недостатками.

Есть разница между ситуативным игнорированием и систематическим. Ни мы, ни наши партнеры не являемся идеальными, и может быть и игнорирование, и нежелание в конкретный момент времени что-либо обсуждать. Разница в том, что при газлайтинге это состояние – норма, постоянный фон, а не редкий эпизод. Невозможность «достучаться» до другого может быть связана как с тем, как это делаем мы, так и с личностными особенностями другого и нас самих. Но точно не ТОЛЬКО с нами. Даже если мы что-то делаем «не так» (например, подбираем такую форму выражения своих чувств, при которой совсем не хочется вступать в разговор), другой человек, искренне желающий решить возникшую проблему, попытается сделать встречные шаги в виде расспросов, уточнений, выражения собственных чувств. При газлайтинге все это отсутствует, усилия совершает исключительно «Ненормальный».

Газлайтинг необязательно осуществляется сознательно и со злым умыслом. В его основе – мощный стыд, и, как его следствие – нежелание признавать собственное несовершенство и собственный вклад в возникновение проблемы. Если в нашей адекватности начинают сомневаться незнакомые люди в интернете – ну, это обычное нарциссическое высокомерие. Что делать? Если кратко и просто – то выходить из отношений, в которых нет места вам, вашим чувствам и мыслям. Возвращать себе ощущение собственной ценности, которое неизбежно страдает в ситуации «проблема-в-тебе».

Бесполезно играть по правилам «Адекватного», потому что единственное условие, которое позволит ему признать вас «Адекватом» - это полная капитуляция и отказ от всех неудобных для «Нормального» переживаний и потребностей. Даже заявление о разводе – если речь идет о супружеской паре – будет проинтерпретировано как «ну вот, я же говорил/а, что у него/нее мозги набекрень». И еще: мы действительно видим то, что хотим видеть. Но, во-первых, этот факт не означает, что мы видим ТОЛЬКО это. А во-вторых… Это не означает, что то, что мы видим – не существует. P.S. Что-то мне это напоминает...
Автор: Илья Латыпов

Почему мы считаем отцов-одиночек святыми мучениками, но демонизируем матерей одиночек (и что с этим делать)?

Недавно я болтала с соседкой о нашем общем приятеле, чья жена оставила его с детьми двух и четырех лет. «Он такой молодец! - сказала я. - Она даже машину забрала, так что ему приходится отвозить детей в садик на автобусе. Потом он едет на электричке на работу. Хорошо, если ему хотя бы раз в неделю удается поиграть в баскетбол, а ведь мы знаем, как сильно он это любит».

Позже я переосмыслила этот разговор. Хотя я тоже одна воспитываю детей, не имею машины, пользуюсь общественным транспортом и даже не могу вспомнить, когда в последний раз делала что-то, не связанное с детьми, хотя бы раз в неделю, я всё равно восхищалась самопожертвованием своего друга.

В 2012 году два независимых исследования, опубликованных в журнале «Феминистская семейная терапия», подтвердили: принято считать, что отцы-одиночки совершают ежедневный подвиг, и так же принято считать, что матери-одиночки не делают ничего героического.

читать дальшеПервое - «Негативное восприятие никогда не состоявших в браке матерей и отцов, в одиночку воспитывающих детей: применение гендерного анализа в семейной терапии» - провели Аманда Хейр и Кристи МакДжордж. Они установили, что взгляды на одиноких родителей отличаются: отцов видят как людей, которые сделали достойный восхищения выбор и выросли как личности, в то время как матери воспитывают детей по необходимости, которая стала результатом неверных решений, случайной беременности либо неумения сохранить семью. Они также выяснили, что негативное отношение к матерям-одиночкам произрастает из убеждения, что эти женщины плохи или испорчены в личностном плане.

Замечено, что описания матерей-одиночек, сделанные участниками исследования, включали представления об этой группе родителей как о безответственных, пренебрегающих, незрелых, депрессивных, находящихся в постоянном стрессе, склонных делать неправильный выбор, неразборчивых в связях, безнадежных и/или ненадежных. С другой стороны, отцы-одиночки описывались теми же респондентами как люди, находящиеся в сложной жизненной ситуации, которым приходится в одиночку справляться со всеми сложностями родительства, включая оплату счетов, выбор и устройство детей в сад/школу, налаживание романтических отношений с детьми на руках. Совсем не те негативные черты личности, которыми наградили матерей!

Второе исследование - «Отношение к никогда не бывшим в браке одиноким матерям и отцам: имеет ли значение гендер?» - провела Сара ДеДжин с коллегами. Она давали респондентам прочитать одинаковые рассказы о родителе-одиночке, отличающиеся только полом главных героев. Выяснилось, что участники отнеслись к матерям-одиночкам намного строже, чем к отцам-одиночкам. Матерей оценили как «менее надежных, менее удачливых, менее ответственных, менее удовлетворенных жизнью, с худшими моральными качествами, не очень хороших родителей, с меньшими экономическими возможностями» по сравнению с отцами-одиночками, хотя единственное, чем отличались их истории - это имена и местоимения.

Что делать?

Когда дело доходит до воспитания детей, многие из нас все еще руководствуются глубоко заложенными убеждениями о гендерных ролях мужчин и женщин. Понимание, что эти роли сформированы обществом, а не предопределены биологически, может помочь снять стигму и риски, с которыми сталкиваются матери-одиночки, и создать среду, где большее число мужчин будут чувствовать себя компетентными родителями, способными растить детей в одиночку.

1. Стремитесь к гендерному равенству в ожиданиях от родителей.
Как общество, мы все еще ожидаем меньше от отцов, чем от матерей. Из-за этого на матерей смотрят куда более критично, чем на отцов, которым в заслуги часто записывается простое присутствие. Не молчите, когда кто-то высказывает восхищение отцом, который - такой молодец! - вышел воскресным утром на детскую площадку, а не остался спать. Высказывайтесь, когда кто-то говорит об отце, который «присматривает» за своими собственными детьми. И то, и другое - это норма, обычные родительские дела.

2. Относитесь одинаково.
Когда пары расходятся, женщины часто - и небезосновательно - боятся, что если они передадут роль основного родителя отцу, то подвергнутся резкому осуждению, даже если отец к этому готов. Если отец один воспитывает ребенка, не предполагайте заранее, что за этим стоит ужасная душераздирающая история. Считайте, что он компетентен в своей роли, если у вас нет конкретных поводов думать обратное. Относитесь к его действиям так же, как относились бы к действиям матери.

3. Признайте внутренние предубеждения относительно одиноких родителей.
Воспитание детей в одиночку отцом обычно воспринимается как выбор, сделанный благородным мужчиной, матерью - как что-то, что приходится делать женщине, которая принимала неверные решения, независимо от её желания. Принимая эту точку зрения, мы поддерживаем вредоносные мифы. Если вы готовы предложить мужчине посидеть с его детьми, чтобы он мог куда-то сходить развеяться, предложите то же самое женщине.

Еще много работы

Когда моя прабабушка получила развод в 1912 году во Франции, был запредельный скандал. То, что она стала матерью-одиночкой из-за развода, а не вдовства, было неслыханно. И она, и её дочь, моя бабушка, всю жизнь несли на себе стигму.

К счастью, мы продвинулись вперед, и развод, как и часто следующее за ним материнство в одиночку, стали намного более распространенными и намного более социально приемлемыми, чем сто лет назад.

Но, как подтвердят многие матери-одиночки, большая распространенность и большее принятие не означают полного исчезновения стигмы. Если мы хотим, чтобы семьи процветали, нужно принять тот факт, что они бывают разных форм и конфигураций, и поддерживать, в том числе, те семьи, состав которых сильно отличается от принятого стандарта.

Выдержки из статьи Ellen Friedrichs everydayfeminism.com/2014/08/single-parent-doub...
Перевод Натальи Ломаевой