Как закончить передавать стигму насилия следующим поколениям
family3.ru/articles/victims_aggressors?cat=chil...

Как из детей вырастают жертвы и агрессоры?
Татьяна Орлова

Что делают живые существа, когда сталкиваются с опасностью? Кто-то замирает и притворяется мертвым. Кто-то удирает со всех ног. Есть и такие, кто нападает в ответ. Нам, людям, тоже нередко приходится искать спасение. Уже с ранних лет у нас вырабатываются механизмы защиты и схемы поведения, которые остаются навсегда. Почему появляются новые семейные агрессоры и новые жертвы домашнего насилия? Об этом рассуждает психолог кризисного центра «Насилию.нет» Татьяна Орлова.

В отношении жертв семейно-бытового насилия часто можно услышать: «Ну почему тогда она не ушла? Почему терпела это все?»

Когда я только начинала работать с людьми, пострадавшими от семейно-бытового насилия, у меня тоже не было четкого объяснения. Теперь я знаю, почему так выходит.

читать дальшеВо-первых, в насильственных отношениях есть разные периоды, в том числе и периоды «медового месяца» — в самом начале отношений или после очередного насильственного акта, когда происходит примирение. В такие периоды и окружающим, и самим партнерам кажется, что у них прекрасные отношения. «Что же, жертва не помнит, что неделю назад ее не выпускали на встречу с родными, запрещали совершать любые самостоятельные поступки, оскорбляли, били?» Да, она действительно не помнит, не хочет помнить, а если вспоминает, то уверяет себя, что это было какое-то недоразумение, которое больше никогда не повторится. Таков ее защитный механизм.

Человек, находящийся в ситуации насилия, переживает то, что в психологии называется травматическим расщеплением личности. Одна часть, раненая, испытывает боль, гнев и беспомощность. Эти чувства иногда бывают совершенно невыносимы, и человек ищет спасение в другой, обманутой части. Это расщепление — результат предыдущего травматического опыта, как правило, детского. Люди, которые годами добровольно остаются в насильственных отношениях, ранее находились в опасной для себя ситуации без возможности выхода. Чаще всего это ребенок, который становится свидетелем или жертвой домашней агрессии. Вовсе необязательно, что именно на него поднимают руку. Возможно, он просто является постоянным свидетелем насилия, или его воспитывают жестко, принуждают к тем или иным действиям, унижают… Взрослый чисто теоретически может выйти из таких отношений, а ребенок никак не может собрать вещи и уйти от родителей. Он вынужден приспосабливаться, у него развиваются психологические механизмы адаптации к насилию. Со временем он научится выживать в обстановке насилия. Попадая вновь в подобные отношения, он будет использовать усвоенные механизмы приспособления — жертвенные или абьюзивные.

Путь оцепенения и надежды

Итак, ребенок столкнулся с опасной для него ситуацией: с насилием, с принуждением, с риском потерять родителей. Его буквально затапливает негативными эмоциями: болью, беспомощностью, гневом. Ему очень больно принимать реальность, и он спасается в своей «надеющейся» части, где собраны все эмоции, способные заглушить боль. Это надежда («Она больше так не будет»), вина («Так мне и надо», «Я недостаточно хороший, поэтому на меня ругаются, поэтому папа ушел, поэтому родители разводятся…»), жалость («Она тоже переживает», «Ему сейчас тоже плохо»), нормализацию («А что, у всех так, все родители сердятся на детей, все ссорятся и так далее…»). Самое сильное из всех этих чувство — страх потерять отношения, остаться без родителя.

Здесь он не помнит прошлых обид, ему кажется, что он может как-то повлиять на ситуацию, если лучше постарается. Так в семье вырастает потенциальная жертва, которая будет все прощать агрессору, жить надеждой, винить себя и страшно бояться потерять своего партнера. Иногда жалость к нему будет сменяться презрением («Пропадет ведь без меня, такая дрянь»), появится стыд («Никто не должен знать, что у нас бывает такое»), но в целом, защитный механизм останется таким же, каким он сложился в детстве.

Путь подозрений и агрессии

Самое удивительное, что в точно таких же условиях вырастают и будущие агрессоры. Они тоже не могли найти выхода из опасных для себя отношений и также научились выживать, но не цепенеть, а обороняться. Агрессоры не взяли на себя вину за происходящее, а начали искать виноватых вовне. Дети в таких ситуациях начинают обижать одноклассников, младших братьев и сестер, животных. А взрослые вымещают боль и страх на своего партнера.

«Раненая» часть абьюзера испытывает ровно то же самое, что и у жертвы: боль, одиночество, обиду, бессилие. А при расщеплении появляется не надеющаяся, а обороняющаяся личность. Ею движут жажда контроля («Почему ты со мной не советуешься?», «Я же сказал, так не надо делать»), раздражение («Ну вот, ты опять, зачем ты так делаешь, не зли меня, не нажимай на мою красную кнопку…»), ревность («Он что, лучше меня?»), нарциссическое возвеличивание («Я у тебя молодец, вот я сразу знаю, как действовать, а ты все мямлишь…»).

Потенциальный агрессор всегда начеку: он мечтает не допустить ситуации, которая в детстве заставила его страдать. Ему необходим контроль, он постоянно зорко следит за внешним миром: не пытаются ли его обмануть, предать, обидеть? Не происходит ли вокруг какое-то действие, опасное для него? Не собирается ли любимый человек покинуть, бросить его? И, как правило, он находит: ведь если просто наблюдать за толпой людей, ничего особенного не заметишь, а если целенаправленно искать террориста, обманщика, переодетого шпиона, то быстро найдешь подозреваемых. Поэтому так часто невинные слова и действия партнера начинают раздражать агрессора, он попытается взять ситуацию в свои руки, будет ограничивать партнера в действиях, ревновать, подозревать, пока дело не дойдет до настоящего насильственного акта. Затем агрессор испытает жгучий страх потерять любимого человека, последует примирение, медовый месяц — и все начнется снова.

Две стороны одной медали

Если в семье только один из партнеров является носителем травматического опыта, то, скорее всего, эта семья недолго просуществует. Второй партнер просто уйдет (воспользуется тактикой зайца: ему же всегда есть, куда убежать). А вот если в паре встречаются двое людей, которые в свое время выработали у себя защитные механизмы против семейного насилия, то эта пара, к сожалению, может просуществовать очень долго.

Почему так происходит? Во-первых, оба партнера преисполнены надеждой, что они встретили свою половину, что теперь они построят идеальную семью, которой им так не хватало в детстве. Агрессор буквально носит партнера на руках, он уверен, что лучше человека на свете и быть не может. Такая идеализация никому не идет на пользу: один сразу начинает не оправдывать завышенных ожиданий, а второй легко разочаровывается, начинает подозревать и раздражаться.

Для людей, которые вдруг осознали, что они задействованы в насильственных отношениях, есть один простой путь: во-первых, не заходить на второй круг, как бы сильно этого не хотелось. Не давать партнеру второй (пятый, десятый) шанс, не обещать себе, что теперь все будет иначе. Во-вторых, признать проблему и обратиться к психотерапевту — в одиночку или в паре, если партнер тоже готов работать над ситуацией.

Что нужно знать родителям?

Воспитывая ребенка, мы неизбежно передаем ему опыт своей жизни. Но есть вещи, которые мы не хотели бы передавать, и в наших силах закончить на себе передачу «стигмы насилия».

Что для этого нужно делать?

Самое сложное — принять тот факт, что насильственные методы воспитания неприемлемы. Если нас самих растили при помощи крика или даже ремня, сложно бывает отказаться от этих методов, так как они — первое, что хочется сделать в любой проблемной ситуации с детьми. Но если мы знаем, что так делать нельзя, то сможем взять себя под контроль: достаточно понимать, какой цели мы добиваемся, отказываясь от насилия.

Если же взрослый искренне уверен, что без твердой руки хорошего человека не вырастишь, что насилие — обычная и естественная часть воспитания, ему стоит обратиться к многочисленным источникам, чтобы понять: насилие порождает все то, от чего мы хотим избавить наших детей. Ложь, страх, ненависть, вину и неизбежное новое насилие.

Следите за тем, сколько контроля вы используете в отношениях с ребенком. Всегда ли это управление необходимо для его жизни, здоровья и благополучия? Везде, где от контроля можно постепенно отказаться, старайтесь давать детям свободу: не слишком настаивайте, если ребенок хочет заниматься не тем делом, которое вы ему предлагаете, или отказывается от какого-либо вида спорта. Ищите компромиссные решения, учитывайте собственные решения ребенка. Ведь наши дети не равны нам, не являются частью нас — они другие, и их отличия нужно уважать и принимать.

Если же вы поймали себя на том, что являетесь агрессором в отношении ребенка, найдите возможность срочно обратиться к специалисту. Защитные механизмы агрессоров не исправляются за два сеанса, но при высокой мотивации родителей можно достичь хороших результатов. Ведь никто из нас не хочет растить ни агрессоров, ни жертв.

Материал подготовила Александра Чканикова

Неужели антипрививочники хотели добиться этого?
n-e-n.ru/samoa/?utm_source=fb.com&utm_medium=so...

Комендантский час и красные флаги: в Самоа бушует эпидемия кори

«Кажется, такого еще не было в современной истории», — написал у себя в блоге педиатр Сергей Бутрий. С 15 ноября 2019 года в Самоа объявлено чрезвычайное положение в связи с эпидемией кори. Болезнь распространяется стремительно, а количество умерших от нее постоянно растет. Причина эпидемии — очень низкий охват вакцинацией.

читать дальшеСамоа — небольшое островное государство в Полинезии, его население составляет всего двести тысяч человек. По состоянию на 5 декабря там было зафиксировано 4217 случаев заболеваний, причем 165 — только за предыдущие сутки. 62 человека умерли, большинство из них — дети в возрасте до пяти лет. Эти данные предоставлены самоанским правительством, которое приостановило свою работу на 5 и 6 декабря для того, чтобы принять участие в общенациональной программе вакцинации.

В стране объявлен комендантский час, не работает ни одна школа, всем детям младше 17 лет запрещено появляться в общественных местах. В рамках программы всеобщей обязательной вакцинации правительство страны «закрыло» остров: компаниям предложено приостановить свою деятельность на два дня, на дороги не допускаются автомобили, кроме тех, что принадлежат медицинским и экстренным службам, всем жителям рекомендовано не покидать своих домов.

Также жителей тех домов, в которых находятся непривитые люди, попросили вывесить наружу красные флаги, чтобы привлечь внимание передвижной прививочной станции. Всем привитым жителям страны надлежит зарегистрироваться в едином реестре для формирования точной статистики по количеству привитых и непривитых.

Причиной эпидемии стало движение антипрививочников, которое развернуло бурную деятельность после того, как в 2018 году двое детей умерли вскоре после вакцинации против кори. Довольно быстро стало известно, что причиной смерти детей стала не вакцина, а халатность медсестер, проводивших процедуру (они смешивали вакцину не с водой, как указано в инструкции, а с просроченным миорелаксантом). Медсестер осудили и посадили в тюрьму на пять лет, однако это не помешало антипрививочной пропаганде распространиться среди жителей маленького Самоа.

В результате, по данным 2018 года, от кори было привито всего 30 процентов малышей, что значительно ниже, чем четырьмя годами ранее (тогда было привито 84 процента детей). Согласно данным от 3 декабря 2019 года, сейчас в стране привито 73 процента детей в возрасте до четырех лет, 86 процентов детей от пяти до девятнадцати лет, 79 процентов женщин от 20 до 35 лет и всего 50 процентов остального населения. Таким образом, количество привитых людей в стране составляет всего 55 процентов вместо девяноста, которые необходимы для качественной защиты от вируса.

Правительство надеется, что обязательная массовая вакцинация поможет защитить население, однако пока переломить эпидемию не удается. Для формирования иммунитета с момента введения вакцины должно пройти 10-12 дней, а значит, что те, кто получат вакцину только в ближайшие дни, все еще имеют возможность заразиться смертельным заболеванием.

Еще одна проблема, с которой столкнулись врачи, — это высокий уровень доверия населения нетрадиционным способам лечения, которые на острове практикуют уже четыре тысячи лет. К сожалению, некоторые самоанцы до сих пор предпочитают лечиться альтернативными методами, что приводит к повышению рисков для их здоровья.

Вновь не обошлось и без антипрививочников — в комментариях под постами самоанского правительства на "Фейсбуке" они критикуют программу обязательной вакцинации и ужасаются «нечеловеческим и насильственным мерам», к которым прибегает правительство для решения проблемы. Представители правительства страны официально заявили, что не собираются тратить время, отвечая на критику антиваксеров, которая встречается практически под каждым постом.

Пока ситуация в Самоа остается критической, поскольку количество заболевших с каждым днем увеличивается на 150-200 человек. Есть надежда, что после массовой вакцинации врачам удастся изменить ход событий, и эпидемия пойдет на убыль.

Эпидемии и множества смертей можно было бы избежать, если бы в стране сохранялся необходимый процент привитого населения. Мы неустанно напоминаем о том, что корь — смертельно опасное заболевание, которое передается воздушно-капельным путем, и единственный способ обезопасить от него себя и своего ребенка — сделать прививку.

Тут в фейсбуке выдали самое прекрасное толкование "Иронии судьбы", и я несу его в клювике вам:
Мало кто обращает внимание на сцену в фильме «Ирония судьбы», где Женя корчит рожи перед зеркалом. Между тем, именно ее можно считать ключевой для всего фильма: в этот момент главный герой, совсем недавно заявив: «К чёрту монастырь!», — меняется местами не просто со своим отражением, а с бесом, чья фамилия Лукашин прозрачно намекает на Лукавого. Именно этот бес, побывав а бане, где всегда обитает нечистая сила, и прихватив с собой веник, который может выступать и как вместилище злых духов, и как транспортное средство, отправляется в Ленинград, подменив собой еще и Павлика. Это не последняя подмена в фильме — вскоре придёт время занять место Ипполита и принять его имя, — однако именно она выглядит особенно символичной: отправиться в бывший город Святого Петра вместо Павла. Впрочем, нельзя быть до конца уверенным, что речь идет именно о Ленинграде: возможно, это лишь изнанка настоящего города, населённая шумными пьяными бесами. И если в Москве рядом с домом стоит Храм Архангела Михаила, то в теневом городе свято место осталось пустым. Адрес обоих домов расшифровывается просто: это не 3-я улица Строителей, а скорее улица строителей Третьего Храма, возвести который должен, как известно, Антихрист. Как писал епископ Ипполит (sic!) Римский, «воскресил Спаситель святую плоть Свою как храм; восстановит также и он [Антихрист] каменный храм в Иерусалиме».

Конечно, Святки — время, когда царит нечистая сила, — должны начаться только через неделю, однако не следует забывать, что Барбара Брыльска — католичка, поэтому для неё Рождество уже наступило и её бесы уже пришли. В том, что Лукашин — бес, нет никаких сомнений. Он не просто кажется другим человеком, наглым, бесцеремонным и развязным, — он становится другим существом и даже о том, что должен носить очки, вспоминает лишь к середине второй серии. Лукашин врёт, провоцирует, соблазняет, а его явное отвращение к рыбе, символу Христа, только довершает картину. У Нади и Ипполита, надо отметить, очень правильные инстинкты: одна при первой же встрече пытается окропить беса водой, к сожалению, не святой, другой устраивает себе отряд крещения вместе с исповедью — но противостоять бесовскому натиску никто из них не в силах. Фигура Ипполита представляет, конечно, особый интерес. Его древнегреческий тезка в своё время стал жертвой Посейдона и понесших коней. Оба мотива — воды и неуправляемых лошадей, предстающих в виде «Жигулей», — есть и в фильме, однако трагической фигуре этого античного героя следует посвятить отдельное исследование.
отсюда: https://www.facebook.com/shchipin/posts/3138011429563756