Как закончить передавать стигму насилия следующим поколениям
family3.ru/articles/victims_aggressors?cat=chil...

Как из детей вырастают жертвы и агрессоры?
Татьяна Орлова

Что делают живые существа, когда сталкиваются с опасностью? Кто-то замирает и притворяется мертвым. Кто-то удирает со всех ног. Есть и такие, кто нападает в ответ. Нам, людям, тоже нередко приходится искать спасение. Уже с ранних лет у нас вырабатываются механизмы защиты и схемы поведения, которые остаются навсегда. Почему появляются новые семейные агрессоры и новые жертвы домашнего насилия? Об этом рассуждает психолог кризисного центра «Насилию.нет» Татьяна Орлова.

В отношении жертв семейно-бытового насилия часто можно услышать: «Ну почему тогда она не ушла? Почему терпела это все?»

Когда я только начинала работать с людьми, пострадавшими от семейно-бытового насилия, у меня тоже не было четкого объяснения. Теперь я знаю, почему так выходит.

читать дальшеВо-первых, в насильственных отношениях есть разные периоды, в том числе и периоды «медового месяца» — в самом начале отношений или после очередного насильственного акта, когда происходит примирение. В такие периоды и окружающим, и самим партнерам кажется, что у них прекрасные отношения. «Что же, жертва не помнит, что неделю назад ее не выпускали на встречу с родными, запрещали совершать любые самостоятельные поступки, оскорбляли, били?» Да, она действительно не помнит, не хочет помнить, а если вспоминает, то уверяет себя, что это было какое-то недоразумение, которое больше никогда не повторится. Таков ее защитный механизм.

Человек, находящийся в ситуации насилия, переживает то, что в психологии называется травматическим расщеплением личности. Одна часть, раненая, испытывает боль, гнев и беспомощность. Эти чувства иногда бывают совершенно невыносимы, и человек ищет спасение в другой, обманутой части. Это расщепление — результат предыдущего травматического опыта, как правило, детского. Люди, которые годами добровольно остаются в насильственных отношениях, ранее находились в опасной для себя ситуации без возможности выхода. Чаще всего это ребенок, который становится свидетелем или жертвой домашней агрессии. Вовсе необязательно, что именно на него поднимают руку. Возможно, он просто является постоянным свидетелем насилия, или его воспитывают жестко, принуждают к тем или иным действиям, унижают… Взрослый чисто теоретически может выйти из таких отношений, а ребенок никак не может собрать вещи и уйти от родителей. Он вынужден приспосабливаться, у него развиваются психологические механизмы адаптации к насилию. Со временем он научится выживать в обстановке насилия. Попадая вновь в подобные отношения, он будет использовать усвоенные механизмы приспособления — жертвенные или абьюзивные.

Путь оцепенения и надежды

Итак, ребенок столкнулся с опасной для него ситуацией: с насилием, с принуждением, с риском потерять родителей. Его буквально затапливает негативными эмоциями: болью, беспомощностью, гневом. Ему очень больно принимать реальность, и он спасается в своей «надеющейся» части, где собраны все эмоции, способные заглушить боль. Это надежда («Она больше так не будет»), вина («Так мне и надо», «Я недостаточно хороший, поэтому на меня ругаются, поэтому папа ушел, поэтому родители разводятся…»), жалость («Она тоже переживает», «Ему сейчас тоже плохо»), нормализацию («А что, у всех так, все родители сердятся на детей, все ссорятся и так далее…»). Самое сильное из всех этих чувство — страх потерять отношения, остаться без родителя.

Здесь он не помнит прошлых обид, ему кажется, что он может как-то повлиять на ситуацию, если лучше постарается. Так в семье вырастает потенциальная жертва, которая будет все прощать агрессору, жить надеждой, винить себя и страшно бояться потерять своего партнера. Иногда жалость к нему будет сменяться презрением («Пропадет ведь без меня, такая дрянь»), появится стыд («Никто не должен знать, что у нас бывает такое»), но в целом, защитный механизм останется таким же, каким он сложился в детстве.

Путь подозрений и агрессии

Самое удивительное, что в точно таких же условиях вырастают и будущие агрессоры. Они тоже не могли найти выхода из опасных для себя отношений и также научились выживать, но не цепенеть, а обороняться. Агрессоры не взяли на себя вину за происходящее, а начали искать виноватых вовне. Дети в таких ситуациях начинают обижать одноклассников, младших братьев и сестер, животных. А взрослые вымещают боль и страх на своего партнера.

«Раненая» часть абьюзера испытывает ровно то же самое, что и у жертвы: боль, одиночество, обиду, бессилие. А при расщеплении появляется не надеющаяся, а обороняющаяся личность. Ею движут жажда контроля («Почему ты со мной не советуешься?», «Я же сказал, так не надо делать»), раздражение («Ну вот, ты опять, зачем ты так делаешь, не зли меня, не нажимай на мою красную кнопку…»), ревность («Он что, лучше меня?»), нарциссическое возвеличивание («Я у тебя молодец, вот я сразу знаю, как действовать, а ты все мямлишь…»).

Потенциальный агрессор всегда начеку: он мечтает не допустить ситуации, которая в детстве заставила его страдать. Ему необходим контроль, он постоянно зорко следит за внешним миром: не пытаются ли его обмануть, предать, обидеть? Не происходит ли вокруг какое-то действие, опасное для него? Не собирается ли любимый человек покинуть, бросить его? И, как правило, он находит: ведь если просто наблюдать за толпой людей, ничего особенного не заметишь, а если целенаправленно искать террориста, обманщика, переодетого шпиона, то быстро найдешь подозреваемых. Поэтому так часто невинные слова и действия партнера начинают раздражать агрессора, он попытается взять ситуацию в свои руки, будет ограничивать партнера в действиях, ревновать, подозревать, пока дело не дойдет до настоящего насильственного акта. Затем агрессор испытает жгучий страх потерять любимого человека, последует примирение, медовый месяц — и все начнется снова.

Две стороны одной медали

Если в семье только один из партнеров является носителем травматического опыта, то, скорее всего, эта семья недолго просуществует. Второй партнер просто уйдет (воспользуется тактикой зайца: ему же всегда есть, куда убежать). А вот если в паре встречаются двое людей, которые в свое время выработали у себя защитные механизмы против семейного насилия, то эта пара, к сожалению, может просуществовать очень долго.

Почему так происходит? Во-первых, оба партнера преисполнены надеждой, что они встретили свою половину, что теперь они построят идеальную семью, которой им так не хватало в детстве. Агрессор буквально носит партнера на руках, он уверен, что лучше человека на свете и быть не может. Такая идеализация никому не идет на пользу: один сразу начинает не оправдывать завышенных ожиданий, а второй легко разочаровывается, начинает подозревать и раздражаться.

Для людей, которые вдруг осознали, что они задействованы в насильственных отношениях, есть один простой путь: во-первых, не заходить на второй круг, как бы сильно этого не хотелось. Не давать партнеру второй (пятый, десятый) шанс, не обещать себе, что теперь все будет иначе. Во-вторых, признать проблему и обратиться к психотерапевту — в одиночку или в паре, если партнер тоже готов работать над ситуацией.

Что нужно знать родителям?

Воспитывая ребенка, мы неизбежно передаем ему опыт своей жизни. Но есть вещи, которые мы не хотели бы передавать, и в наших силах закончить на себе передачу «стигмы насилия».

Что для этого нужно делать?

Самое сложное — принять тот факт, что насильственные методы воспитания неприемлемы. Если нас самих растили при помощи крика или даже ремня, сложно бывает отказаться от этих методов, так как они — первое, что хочется сделать в любой проблемной ситуации с детьми. Но если мы знаем, что так делать нельзя, то сможем взять себя под контроль: достаточно понимать, какой цели мы добиваемся, отказываясь от насилия.

Если же взрослый искренне уверен, что без твердой руки хорошего человека не вырастишь, что насилие — обычная и естественная часть воспитания, ему стоит обратиться к многочисленным источникам, чтобы понять: насилие порождает все то, от чего мы хотим избавить наших детей. Ложь, страх, ненависть, вину и неизбежное новое насилие.

Следите за тем, сколько контроля вы используете в отношениях с ребенком. Всегда ли это управление необходимо для его жизни, здоровья и благополучия? Везде, где от контроля можно постепенно отказаться, старайтесь давать детям свободу: не слишком настаивайте, если ребенок хочет заниматься не тем делом, которое вы ему предлагаете, или отказывается от какого-либо вида спорта. Ищите компромиссные решения, учитывайте собственные решения ребенка. Ведь наши дети не равны нам, не являются частью нас — они другие, и их отличия нужно уважать и принимать.

Если же вы поймали себя на том, что являетесь агрессором в отношении ребенка, найдите возможность срочно обратиться к специалисту. Защитные механизмы агрессоров не исправляются за два сеанса, но при высокой мотивации родителей можно достичь хороших результатов. Ведь никто из нас не хочет растить ни агрессоров, ни жертв.

Материал подготовила Александра Чканикова