- Как можно спокойно читать книгу, когда по углам лежит слой пыли? - говорит одна женщина. Она ходит по дому с тряпкой. Кажется, что тряпка растёт из её руки. Пыль, побеждённая сегодня, возвращается завтра. Время читать книгу не приходит никогда.

- Кто-то на даче, может, и смотрит сериалы, но я этого не понимаю, - говорит другая женщина. Из её руки растёт тяпка, а иногда секатор. Она очень устала и почти не любит свой огород, но донести себя до дивана выше её сил. Ей просто не усидеть.

Я называю это синдромом беспокойной души.

Ходить – с лопатой, пылесосом или пульверизатором, ползать в поисках пятен, воевать с грязью, пока не пройдёт ещё один день. Презирать праздность. Осуждать легкомыслие. Откладывать книги, фильмы, гостей на вечные «потом».

читать дальшеЭто жизнь, в которой приятное чувство исполненного долга размывается подозрением, что все как-то чересчур сурово, но забить и расслабиться – это что-то с другой планеты.

- Я не могу читать, не убрав пыль, - снова говорит первая женщина. – Я просто не получу удовольствие.
Она знает о себе много правды, но в её словах есть лишнее звено. На самом деле фраза должна звучать так: «Я не могу читать, я просто не получу удовольствие».
Читать, смотреть кино, потягивая чай с вареньем, слушать музыку, болтать с подругами (не в чате, а вживую) - любая попытка расслабиться, отложив тряпку, чревата ростом напряжения. Пыль – способ держать напряжение в узде. Война с грязью – предлог, чтобы с ним не встречаться.

О чём это напряжение? Откуда оно берётся?
Откуда угодно.

Тряпки и тяпки – это стратегия совладания. Что-то случилось раньше, что заставило их появиться, и истории тут могут быть самые разные. Но скорее всего, в них будет много тревоги.

Иногда возня на кухне – тридцать банок варенья с позапрошлого сезона, сорок пять с прошлого – это единственная возможность хоть что-то контролировать, когда всё остальное летит в тартарары. Неужто можно в своем уме оставить последний оплот порядка?

Иногда до блеска отполированные вилки – это единственная победа, внятный и осязаемый результат на фоне многих проигрышей.

Иногда идеальный парник с огурцами – это убежище от чувства вины за свою неуместную как будто бы жизнь, на которую никто и разрешения не давал, и потому надо быть очень трудолюбивой, чтобы как-то её оправдать.

Иногда поиск пятен на стенах – это попытка приглушить страх за всё, что происходит вокруг. Вдруг уволят? Вдруг останусь в нищете? Вдруг не справлюсь с сыном-подростком?

Иногда глажка белья – это безопасное взаимодействие. Полотенце не оскорбит и не укусит, в отличие от тех, остальных, которые так и норовят причинить боль.

Иногда идеально чистые плинтуса – это попытка замолить судьбу. Смотри, как я стараюсь, я хорошая, не давай мне испытаний не по силам.

Синдром беспокойной души всегда немного о страшном мире, беспомощной себе и относительно безопасной нейтральной полосе между.

Моя ровесница (у женщин старшего поколения синдром беспокойной души – это, считай, нормальное состояние, там другой совершенно контекст) подолгу гладила каждую крохотную вещицу новорожденной девочки. Отказывала себе во сне и отдыхе, чтобы не пропустить ни единого микроба - а вдруг дочка заболеет? Она сама была не слишком любимой дочерью, её мать боялась её любить и подменяла любовь жёстким воспитанием, и вот теперь, получив свою собственную малышку, она обмирала от противоречивости чувств. Любовь и ненависть, нежность и ярость, влечение и обида, жар и холод. Этот конфликт выходил на поверхность в виде дистилированной тревоги, которую она пыталась пригладить утюгом.

Единственный способ справиться с синдромом беспокойной души – это смелость. Смелость остаться на диване, выдержать прилив напряжения и разглядеть то, что за ним маячит. Пугающие призраки не заставят себя ждать - ты это знаешь и потому не можешь разобрать в книге ни строчки. Когда вокруг сжимается кольцо собственных страхов, глаза ищут спасительную грязь, а руки тянутся к тряпке. И всё же останься. Погляди в лицо тому, кто к тебе придёт. Поговори с ним, порасспрашивай, поторгуйся. Притащи его на терапию, в конце концов, потому что так дело пойдёт гораздо быстрее. Скажи себе, что ты не одна, что тысячи людей проходили этот путь и в конце концов обретали драгоценное право на беспечность.

Конечно, можно поступить иначе. Можно захлопнуть эту чёртову книгу и пойти на огород, на кухню, в недостаточно стерильную ванную. Только, наверное, есть какая-то высшая несправедливость в том, чтобы прожить единственную жизнь, так и не соприкоснувшись с собственными бесстрашием и свободой.
Oxana Fadeeva

Вы когда-нибудь пробовали апельсин? Что за странный вопрос! А не пытались съесть его вместе с кожурой? А, если бы лишь надкусив твердую и горькую кожу, сделали бы далеко идущие выводы о вкусе и мягкости всего фрукта? Вопросы, безусловно, странные, однако, удивительнее всего то, что именно таким способом мы обычно и делаем выводы об окружающих нас людях, принимая твердый и жесткий наружный слой души – защитную маску, кожуру, хранящую глубинные слои от разрушительных и опасных воздействий мира внешнего, за его подлинное содержание и суть. Интереснее же всего, что точно таким же образом поступает человек и сам с собой…

— Евгений Габелев, «Маски разума»