Яркие волосы
В интересную эпоху мы живем, когда реалии жизни уже сильно сменились, а установки у людей - еще нет.
В июне дети многих моих подруг покрасили волосы в разные яркие цвета, и мальчики, и девочки. И на улице часто вижу детей со всевозможными оттенками волос, так здорово!) Отрываются, пока лето. А потом начнется школа, и придется вернуться к "естественным" оттенкам. Но почему? 21 век, цвет волос никак не влияет на успеваемость, поведение, вообще ни на что не влияет. Но одна из подруг, блондинка, вздыхает, что мечтает о радуге в волосах, но дресс-код офиса не позволяет (она, на минуточку, в сфере красоты работает, казалось бы!). Другая ходит с радугой в волосах довольно давно, она врач, пациенты и коллеги смотрят и ничего)
Это же из советских времен идет страх не выделяться, да?

натуральный блондин, выделяющийся в классе черноволосых смуглых детей это норм?

Мне кажется, что яркие цвета волос и не деловая одежда воспринимаются как показатель несерьёзности. То есть мой внешний вид отражает то, что у меня внутри. Яркое и красочное - это праздник и развлечение. И если ученик приходит в школу с яркими волосами - как будто он этим сигнализирует: "Я пришёл не учиться, я пришёл развлекаться (за ваш счёт)". И именно это, я полагаю, учителей оскорбляет.

Вообще весь дресс-код - это из серии "по одёжке встречают". Как-то комфортнее людям знать, кто перед ними (или точнее "испытывать ощущение, что знают"). Хоть умом и понимают, что кто угодно может одеться как угодно. Но, видимо, привычки сильнее.

- Часики-то тикают! - Мои не тикают, мои электронные.
В оригинальной статье есть ссылки на все исследования и приведенные факты.
knife.media/clock-work-mother/

«Часики-то тикают!» 5 мифов о рождении детей, здоровье и «материнском инстинкте»
Наталья Ульянова
6 июня 2019

Всем знакомы рассуждения о «биологических часах», с каждой секундой приближающих женщину сначала к непреодолимому желанию иметь детей — а потом к невозможности обзавестись здоровым потомством. Но научные данные заставляют усомниться: а так ли «уж тикают» те самые «часики» — или это скрипят тиски репродуктивного давления на женщин? Разбираем пять самых популярных утверждений о деторождении, здоровье, возрасте и материнских инстинктах.

читать дальшеМиллионы женщин, вступая в фертильный возраст, испытывают колоссальный прессинг на тему деторождения. Этот феномен даже получил особое название — репродуктивное давление. Под этим термином понимается психологическое принуждение женщин к материнству, включающее самые разные практики: от саботажа контрацепции половыми партнерами до затруднения доступа к абортам в случае нежелательной беременности. Согласно результатам опроса «Левада-центра», проведенного в 2015 году на выборке из 1600 россиян, 75% респондентов считают рождение детей обязательным для женщин до 30 лет (в отношении мужчин этот показатель составил лишь 40%), а 45% опрошенных женщин и 41% мужчин негативно относятся к людям, сделавшим выбор в пользу собственной бездетности.

Разумеется, негативное отношение к бездетным — неважно, по каким причинам — женщинам активно транслируется социумом. Гинекологи, не стесняясь, дают выходящие за пределы всякой профессиональной этики советы «Родишь — и всё пройдет», запугивают возможным бесплодием и осложнениями у «старородящих» — то есть всех, кто рожает первого ребенка позже, чем в 25 лет.

Работодатели отказывают бездетным сотрудницам в повышении, ссылаясь на их «эмоциональную неполноценность» и «ненадежность». Общественные и научные деятели клеймят чайлдфри — людей, отказывающихся от деторождения, — «инфантильными» и «эгоистичными».
При этом рождение ребенка — событие, чаще всего кардинально меняющее жизнь женщины. Матери маленьких детей сталкиваются с целым рядом трудностей: посттравматическим стрессом, риском послеродовой депрессии, физическим и эмоциональным истощением, социальной изоляцией и т. д. Осознанный выбор родительства как жизненного пути отчасти сокращает последствия этих рисков, но можно ли считать осознанным рождение детей по причине «пора, а то потом поздно будет»?

Тем не менее психологи, педагоги и даже чиновники зачастую рассматривают материнство не как сознательный выбор, а как некий неотвратимый факт, обусловленный «физиологией», «природой» или таинственным «женским предназначением». Эта точка зрения порождает множество чрезвычайно живучих псевдонаучных мифов — попробуем разобраться в самых распространенных из них.

Миф 1. «Такова женская природа»
У женщин есть врожденный «материнский инстинкт»

Этот миф заключается в том, что женщины (в отличие от мужчин) обладают врожденным механизмом, отвечающим за любовь к маленьким детям, а заодно и «природным» знанием о том, как с ними нужно обращаться: ухаживать, кормить, пеленать и т. д. В самом деле: женская репродуктивная система создана для вынашивания и выкармливания потомства — значит, и «программа» материнства должна быть заложена в форме инстинкта, так ведь?

Вот только инстинктов у человека нет. Совсем. Инстинкты, то есть врожденные и неизменные программы сложного поведения, есть у животных: именно они заставляют лосося плыть против течения на нерест, обрекая себя на верную гибель, а самку богомола — отрывать самцу голову после спаривания.

Однако инстинктивное поведение оказалось эволюционно менее выгодным, чем поведение, обусловленное научением, поэтому по мере усложнения животных организмов врожденные действия уступают место приобретенным в течение жизни.
Что касается человека, то, хотя у новорожденных детей существует набор базовых рефлексов — врожденных реакций на ряд стимулов (хватание предмета, вложенного в ладонь; поиск материнской груди в ответ на прикосновение к щеке; «плавательные» движения в воде), — большая их часть угасает еще на этапе младенчества. При этом любое мало-мальски сложное поведение — от прямохождения до решения мыслительных задач — имеет социальную природу, то есть формируется исключительно при условии общения ребенка с другими людьми.

Известны опыты Гарри и Маргарет Харлоу с шимпанзе, с младенчества лишенными общения с сородичами и позже получившими возможность общаться друг с другом.

Молодые обезьяны, не наблюдавшие за тем, как другие обезьяны ведут себя в стае, не изъявляли ни малейшего желания спариваться. Более того, после искусственного оплодотворения и рождения собственных детенышей эти шимпанзе понятия не имели, что с ними делать.
Они не прикладывали их к груди, не пытались утешить плач, не качали на руках, как это обычно делают приматы, — напротив, они проявляли к малышам агрессию и даже жестокость: кусали их, били и даже убивали.

По понятным этическим причинам на людях подобные эксперименты не проводились, однако науке известно довольно много случаев, когда дети в силу обстоятельств были лишены нормального общения с другими людьми. Таких детей стали называть «дети-маугли» — по имени персонажа книг Р. Киплинга, воспитанного стаей волков: зачастую именно животные давали младенцам, разлученным со взрослыми, возможность выжить. Найденные в относительно взрослом возрасте (от 7 до 12 лет), такие дети вели себя, в точности подражая четвероногим «воспитателям»: собакам, волкам, медведям, с которыми они жили в раннем возрасте. Несмотря на усилия педагогов и психологов, для таких детей оказывалось крайне трудным овладение даже такими действиями, как пользование ложкой или прямохождение, — и уж тем более неподвластны были такие сложные навыки, как сексуальное поведение или уход за младенцами!

Опыты с шимпанзе и случаи «детей-маугли» наглядно показывают, что родительское поведение и само желание стать родителями у людей не имеет никакой инстинктивной основы. Желание женщины «состояться в материнстве» имеет социальную природу, оно является результатом действия мировоззренческих и культурных установок, полученных в процессе воспитания в семье и социуме.
Более того, желание и способность заботиться о рожденном ребенке присущи женщинам отнюдь не «по умолчанию», а только в том случае, если эта форма поведения усваивается ими с раннего детства как норма — через общение с другими людьми, чтение книг, просмотр кинофильмов и т. д.

Миф 2. «Гормоны в голову бьют»
Желание родить ребенка возникает из-за действия женских гормонов

Долгое время считалось, что различия в женском и мужском поведении обусловлены разным уровнем выработки половых гормонов: тестостерона, прогестерона, эстрадиола и др. Высокий уровень секреции андрогенов, то есть мужских гормонов, традиционно связывается с высокой агрессивностью, ориентацией на конкурентные отношения, пространственным и абстрактным мышлением. Женские гормоны — эстрогены и прогестины — с этой же точки зрения «отвечают» за развитие эмпатии, ориентацию на сотрудничество и, разумеется, за врожденное желание заботиться о членах семьи, прежде всего о детях.

Однако в начале XXI века доминирующее в научной среде понимание гормональной регуляции жизнедеятельности человека подверглось серьезной критике. Исследователи стали указывать на то, что, исследуя гормональные и поведенческие различия, их предшественники совершенно игнорировали социокультурные условия воспитания и взросления своих респондентов.

Эксперименты, включавшие изучение действия андрогенов, окситоцина, пролактина и кортизола показали, что значимую роль в формировании человеческого поведения играет активность коры больших полушарий, определяющая выбор той или иной стратегии действий.

Иными словами, соотношение гормонов определяет то, как человек будет себя чувствовать, а вот то, как он или она будет действовать, зависит от усвоенных конкретной личностью норм и правил, характерных для его семьи и общества в целом.
В этой парадигме материнское поведение перестает рассматриваться как обусловленное некоей единой для всех женщин «биологической нормой». Так, исследования Элисон Флеминг и ее коллег убедительно показали, что, хотя соотношение «гормонов беременности» — эстрадиола и прогестерона — заметно сказывается на самочувствии беременных и недавно родивших женщин, их отношение к ребенку определяются вовсе не гормональными изменениями, а предшествующим жизненным опытом и личностными установками.

Более того, выработка ряда гормонов, традиционно считавшихся «ответственными» за привязанность к младенцу — например, окситоцина и пролактина, — в значительной мере зависит от реального опыта взаимодействия взрослых с детьми.

Согласно данным, полученным Ли Геттлером с коллегами, содержание окситоцина в крови повышается не только у матерей, но и у отцов — при условии, что те и другие включаются в заботу о собственных детях.
Таким образом, утверждение о «гормональной предрасположенности» женщин к материнству, мягко говоря, не вполне соответствует действительности. Психофизиологические изменения, происходящие в связи с беременностью, родами и уходом за новорожденным, подчиняются гораздо более сложным законам и в значительной мере зависят от человеческого сознания и культурно-социальных особенностей родительства в том или ином обществе.

Миф 3. «Рожать надо рано, потом поздно будет»
Возраст, в котором женщина может родить здорового ребенка, очень ограничен

Пожалуй, важнейшая составляющая мифа о «тикающих часиках» связана с представлением о крайне малой продолжительности женской фертильности. Советы «рожать, пока молодая» основываются на двух постулатах: во-первых, зачать, выносить и родить ребенка «естественным путем» женщина может лишь до определенного возраста, во-вторых — с увеличением возраста матери растет и вероятность рождения детей с нарушениями физического или ментального развития.

Оба описанных утверждения по-своему верны. Действительно, овариальный резерв, то есть «запас» потенциальных яйцеклеток, у каждой женщины ограничен и связан с ее генетическими особенностями, перенесенными заболеваниями и др.

Однако «народная» версия этого факта довольно сильно искажает действительность: так, в научно-популярных изданиях «пожилыми первородящими» называют женщин, рожающих первого ребенка после 26, а «старыми» — после 30 лет. В то же время средний возраст менопаузы, то есть окончания фертильного периода, составляет 50 лет, а индивидуальные показатели могут быть значительно шире: в России известны случаи рождения детей 57-летними матерями.
Исследование Дэвида Дансона с коллегами показывало, что, хотя вероятность бесплодия женщин повышается с возрастом, этот рост не носит критического характера: так, в возрасте 19–26 лет бесплодны 8 % обследованных женщин, в 27–34 года — 14 %, в 35–39 лет — 18 %. При этом процент стерильных женщин, то есть таких, чей организм вообще не продуцирует яйцеклетки, не зависит от возраста и составляет примерно 1 % — остальные причины бесплодия связаны с поддающимися лечению факторами: проходимостью труб, особенностями созревания фолликулов и т. д.

Что касается рисков рождения ребенка с отклонениями в развитии, то возраст матери — далеко не единственный, а лишь один из многих факторов, влияющих на здоровье потенциального потомства. Наиболее высокая корреляция с материнским возрастом выявлена для следующих нарушений: синдром Дауна (риск рождения ребенка с отклонением в развитии матерью после 40 лет составляет 1,73 %), расщепление позвоночника (spina bifida) (0,14 %), расщелина губы или неба (0,12 %). Из этого, однако, не следует, что молодые матери полностью избавлены от риска рождения детей с теми же синдромами: для 20-летних женщин он составляет 0,08 %, 0,06 % и 0,07 % соответственно.

Таким образом, хотя риск появления врожденных патологий действительно заметно увеличивается с возрастом, его вероятность в каждом конкретном случае оказывается не слишком большой. Для других распространенных заболеваний, таких как детский церебральный паралич, врожденный порок сердца, дефекты развития нервной трубки — большее значение имеют наследственные факторы, условия, в которых протекала беременность, осложнения в родах и т. д.
Кроме всего прочего, пропаганда раннего материнства совершенно не учитывает, что биологическая и психологическая готовность к рождению ребенка абсолютно не тождественны друг другу. Физиологически организм девушки готов к выполнению репродуктивной функции с момента овуляции, предшествующей первой менструации (в среднем в 13–14, но иногда и уже в 9 лет), однако на практике подростковая беременность таит в себе множество медицинских и социальных опасностей.

Неготовность к материнству провоцирует рост уровня стресса молодой матери, связанный с выработкой кортизола, что заставляет ее относиться к уходу за новорожденным механистически, затрудняет установление эмоциональной привязанности — а это, в свою очередь, увеличивает риск соматических и психических расстройств и у женщин, и у младенцев.

Постепенное увеличение возраста, в котором женщины в среднем принимают решение о рождении детей, связано и с социально-экономическими причинами. В России этот показатель за 20 лет заметно сдвинулся: по данным Росстата, в 1995–1997 годах он составлял 20,9 года, а в 2015–2017-м — уже 26,1 года. Эта картина — часть широкого явления, названного вторым демографическим переходом. Суть его состоит в резком изменении репродуктивной стратегии жителей развитых стран.

На смену модели многодетной семьи, в которой до совершеннолетия доживала в лучшем случае половина рожденных детей, приходит модель семьи с одним-двумя детьми, в заботу о которых родители вкладывают максимально возможное количество ресурсов.
Таким образом, представления о родительстве в современном обществе претерпевают серьезные изменения: матери и отцы задумываются о материальном и духовном обеспечении возможных детей задолго до их появления. «Традиционный» подход к функционированию семьи, в которой женщина занимается домашним хозяйством и воспитанием потомства, пока мужчина работает вне дома, обнаруживает свою ненадежность: количество разводов в нашей стране в 2018 году составило 611 тысяч на 1,05 миллиона заключенных браков, а общая алиментная задолженность россиян превысила 100 млрд рублей. В связи с этим рождение первенцев откладывается на более поздний срок, когда матери могут рассчитывать на собственные ресурсы, чтобы возможное воспитание детей в одиночку не отбросило их в нищету — к сожалению, этот сценарий в России вполне реален.

Сами женщины, как, впрочем, и мужчины, объясняют откладывание деторождения необходимостью формирования прочной материальной базы, получения уверенности в будущем, приобретения жилья, что в целом свидетельствует о возрастающей ответственности за собственный репродуктивный выбор.

Миф 4. «Мужчина хоть когда отцом может стать»
Возраст отца, в отличие от возраста матери, никак не влияет на потомство

В противовес женским «тикающим часикам», мужской репродуктивной системе народная молва приписывает практически неограниченную фертильность. Даже в научных статьях можно встретить утверждения о том, что отцовство, в отличие от материнства, в любом возрасте не только возможно, но и вполне безопасно для потомства.

Безусловно, и у этого постулата есть рациональное обоснование. В силу устройства половой системы человека биологический вклад женщин в создание новой жизни куда выше мужского и требует несравнимо больших ресурсозатрат: отец участвует только в зачатии, а мать — еще и в вынашивании и зачастую выкармливании ребенка грудным молоком. Кроме того, у женщин существует физиологический предел фертильности — менопауза, в то время как мужской организм вырабатывает сперматозоиды с начала пубертата до самой смерти, если только в процесс не вмешается какое-либо заболевание.

То есть утверждение про возможность отцовства в любом возрасте можно назвать верным, что подтверждается известными случаями рождения детей от мужчин в возрасте 60–70 лет.

Однако безопасно ли «возрастное» отцовство? Исследования показывают, что это не совсем так. Чем старше мужчина в момент зачатия потомства, тем выше вероятность развития у детей врожденных отклонений ментального и физического развития.
Так, риск развития расстройств аутистического спектра у детей, чьи отцы перешагнули 50-летний рубеж, составляет 0,52 %, что почти в 9 раз выше, чем у детей 20-летних мужчин — при этом возраст матери не влияет на вероятность рождения ребенка с аутизмом. Подобная закономерность характерна и для некоторых врожденных пороков развития, например гидроцефалии (4,2 % вероятности у детей 50-летних отцов, 2,2 % — у 25-летних), порока сердца (17,2 % и 12,1 % соответственно), атрезия пищевода (0,9 % и 2,9 % соответственно). Кроме того, риску подвергается и будущая мать: по статистике, осложнения беременности (преэклампсия, отслойка плаценты, гипертония и др.) у женщин, рожающих детей от партнеров старше 45 лет, возрастает в 1,5–1,8 раза по сравнению с той же вероятностью у женщин, чьим партнерам было от 25 до 35 лет.

По-прежнему актуальными остаются социальные трудности, связанные с воспитанием ребенка. Согласно данным исследования Анны Авдеевой, в России постепенно развивается культура «вовлеченного отцовства», предполагающая вклад мужчин в воспитание детей не только в виде материального обеспечения, но и в выполнения своей доли ежедневных забот о младенце и подросшем ребенке. Это означает, что мужчины, так же как и женщины, должны рассчитывать, хватит ли им сил и здоровья для полноценного участия в жизни детей, достаточно ли прочно их карьерное и материальное положение и т. д.

Еще один важный аспект «позднего родительства» связан с социальной политикой государства, в которой всё чаще прослеживается стремление «сбросить» ответственность за благополучие пенсионеров на членов их семей. Этому способствуют, например, «заморозка» пенсионных накоплений граждан, ограничение индексации выплат работающим пенсионерам — а кое-где подобный курс прорывается и в прямой речи чиновников.
Таким образом, мужчины и женщины из непривилегированных слоев населения, планируя расширение своей семьи, сталкиваются с вопросом: смогу ли я поддержать своего ребенка в период его профессионального и личного становления или повисну «грузом», поставив перед необходимостью нести ответственность за престарелых родителей с самой юности?..

Одним словом, хотя с физиологической точки зрения позднее отцовство является более вероятным, чем позднее материнство, оно так же несет в себе риски, связанные со здоровьем не только потомства, но и женщины, беременной от пожилого мужчины.

Однако в абсолютном выражении риск рождения ребенка с патологиями развития не так уже высок: гораздо более значимыми факторами, ограничивающими верхнюю планку возраста деторождения и мужчин, и женщин, являются социально-экономические трудности и материальные затраты, необходимые для воспитания детей.

Миф 5. «Родить хоть раз надо для здоровья»
Нерожавшие женщины подвержены болезням и старению сильнее, чем нерожавшие

Миф о пользе родов для женского здоровья удивителен прежде всего тем, что активно поддерживается и транслируется работниками медицинских учреждений, в том числе акушерами-гинекологами. Пожалуй, редкая женщина на постсоветском пространстве ни разу не слышала комментариев по поводу собственных репродуктивных планов в кабинете врача во время плановых осмотров или консультаций по тем или иным проблемам собственного здоровья. Что говорит о пользе беременности и родов статистика?

Начнем с данных, так или иначе подтверждающих представление о «целебности» репродуктивной нагрузки для женского организма. В исследовании Мигеля Портера и Пола Швайнцера показано, что женщины, имеющие хотя бы одного ребенка, вдвое реже умирают от инфекционных заболеваний, втрое реже — от сердечно-сосудистых патологий и вчетверо реже — от различных форм рака.
В работе Метте Моэн отмечается снижение риска развития эндометриоза в течение нескольких лет после родов. Кроме того, учеными найдена корреляция между продолжительностью кормления грудью и вероятностью развития рака молочной железы: чем дольше длится лактация, тем ниже вероятность развития онкологического заболевания.

Однако есть и другие исследования, результаты которых не столь радужны. Согласно данным российских и зарубежных исследований, беременность и роды в среднем в 3 раза повышают вероятность развития туберкулеза и инсульта (причем риск сохраняется и после рождения ребенка), в 5 раз — тромбоза глубоких вен и т. д., а также обостряют имеющиеся у женщин хронические заболевания почек, сердечно-сосудистой и эндокринной системы, повышают риск отслоения сетчатки и т. д.

Кроме этого, любая беременность может вызвать одно или несколько серьезных осложнений: кровотечения, гестационный сахарный диабет, гестоз, преэклампсия и т. д. — в случае несвоевременно оказанной медицинской помощи или просто неудачного стечения обстоятельств они чреваты развитием серьезных осложнений здоровья матери и ребенка и даже летальным исходом.
В вопросе влияния родов на старение мнение ученых также не слишком утешительно. Согласно результатам исследования Анны Поллак и ее коллег, женщины, родившие хотя бы одного ребенка, имеют более короткие теломеры — участки на концах хромосом, защищающие их основную часть, содержащую ДНК, — чем их бездетные сверстницы. В течение жизни теломеры постепенно уменьшаются, и с определенного момента это приводит к развитию ряда болезней и общему старению организма.

В среднем материнство «обходится» женщине в 116 пар нуклеиновых оснований — по разным данным, это эквивалентно сокращению жизни на срок от 4,6 до 11 лет!
Сами исследователи, впрочем, признают, что их данные не позволяют понять, связано ли укорочение теломер в большей мере с физиологической стороной вынашивания и рождения детей или с психосоциальным стрессом, сопровождающим женщин во время и после беременности и родов. В пользу последней теории говорит, например, то, что у женщин, воспитывающих детей с особенностями развития, укорочение теломер соответствует примерно 10 годам старения — в сравнении с женщинами, имеющими здоровых детей.

Откуда же взялось поверье про связь женской молодости и родов? Возможно, это связано с тем, что в период менопаузы у женщин резко падает содержание эстрогенов в крови, что повышает риск развития остеопороза, сердечно-сосудистых и других хронических заболеваний. Кроме того, низкий уровень эстрогенов влияет на «внешние» признаки старения: снижает упругость кожи, ведет к выпадению волос и т. п.

В эпоху, когда контрацепция была недоступна большинству населения, взаимосвязь выглядела достаточно очевидной: как только женщина переставала беременеть и рожать детей, состояние ее здоровья заметно ухудшалось. Однако в наше время физиологическая возможность рожать уже совершенно не означает обязательность родов, не говоря уже о том, что большинство симптомов, сопровождающих климакс, может быть скорректировано специально подобранной гормональной терапией.
Популярность мифа об «омолаживающих родах» отчасти можно также объяснить тем, что женщины, став матерями, ответственнее относятся к собственному здоровью, понимая, что в случае их тяжелой болезни или смерти качество жизни детей заметно ухудшится. Согласно данным Всероссийского союза пациентов, женщины в 1,5 раза чаще мужчин обращаются к врачам с целью профилактики и лечения заболеваний. Однако миф о «животворящих родах» играет с ними злую шутку: серия исследований показывает, что время, затрачиваемое на постановку правильного диагноза женщинам, в среднем заметно больше аналогичного показателя у мужчин!

Как грустно шутят сами пациентки, на любую их жалобу на здоровье в поликлиниках есть три варианта ответов: «Родите — и всё пройдет», «Надо второго родить — точно пройдет» и «Ну, вы же рожали — чего же вы теперь хотите?» Вместе с тем в нашей стране существует серьезная проблема ограничения доступа к медицинской помощи женщинам в послеродовом периоде.
Прежде всего она обусловлена отсутствием доступной среды для матерей с грудными детьми: женщины, нуждающиеся в восстановлении после родов, не могут попасть к врачам, потому что им не с кем оставить новорожденных детей, а брать младенцев с собой оказывается физически невозможно: дороги и лестницы не оборудованы пандусами для колясок, больницы — пеленальными столами, а организация врачебного приема не предусматривает присутствия ребенка — его банально некуда положить и некому поручить присмотр, пока мама проходит осмотр. Помимо прочего, женщины, кормящие младенцев грудью, оказываются в сложной ситуации ограничения возможностей медикаментозного лечения: фармакологические компании по экономическим соображениям не проводят исследования безопасности лекарств во время лактации, а врачи не берут на себя ответственность за назначение совместимых с грудным вскармливанием препаратов, ограничиваясь кратким: «Закончите кормить — тогда и приходите».

Увы, но оздоравливающий эффект беременности и родов — это лотерея, выиграть в которую удается единицам. Те, кто настаивает на «пользе материнства для здоровья», намеренно или неумышленно транслируют только одну сторону правды, умалчивая о существовании рисков, сопряженных с появлением детей.

Стоит ли пополнение семьи этих рисков — вопрос, который может решить только та, кому предстоит пройти девять месяцев вынашивания, несколько часов, а иногда и суток родов, бессонные ночи и прочие сложности материнства, — и никто другой.
Решение о рождении ребенка всегда принимается конкретными людьми, но нередко оно принимается под давлением общества, заинтересованного в воспроизводстве своих новых членов, но вовсе не торопящегося предоставлять молодым родителям социальные гарантии и вообще какую-либо помощь.

Миф о «тикающих часиках» распространен в нашей культуре настолько повсеместно, что незаметно для женщин усваивается ими из информационного потока и позже становится их собственным убеждением, транслируясь уже следующим поколениям.
Несмотря на попытки врачей и чиновников навязать представление о раннем родительстве как об «оптимальном» варианте рождения детей, каждая конкретная семья определяет собственную позицию по этому вопросу. Демографическая картина показывает неуклонный рост возраста, в котором мужчины и женщины готовы стать родителями — это обусловлено и сменой социально-экономических реалий, и развитием медицинских и репродуктивных технологий.

В конце концов, важно совсем не то, в каком возрасте и сколько детей будут рожать женщины, а то, сможем ли мы обеспечить будущим поколениям счастливое детство и успешный старт будущей взрослой жизни.